Не спать и жить вечно или предсказание Ленорман.

Мария Ленорман или нужно ли знать будущее?

Особенной частью предсказаний великой Марии Ленорман стали, как ни удивительно, предсказания о ночном сне. И так уж получилось, но самые из известных «ночных» предсказаний коснулись именно русских клиентов мадам Ленорман. Как-то раз к ней нанесла визит богатая москвичка В.П.Пулкова-Крекшина, приехавшая в Париж, как тогда говаривали, «чтобы развлечься». Денег у московской гости было немерено, и потому она скучала, не зная, чем себя занять.

Французская сивилла посмотрела на ладонь богачки и дала ей совет «найти себе дело». Ленорман ко всему была еще и прекрасным психологом. Но Пулкова лишь фыркнула: «Чем же прикажете мне заняться? Я не для того воспитана и ничего не умею!» – «Но есть же у вас склонность к чему-либо!» – спросила гадалка. «Только любопытство! – рассмеялась богачка. – От любопытства и к вам пришла. Расскажите же, какой будет моя жизнь и какова окажется смерть?».

Гадалка не любила пустой болтовни, ведь ее ждали люди с реальными несчастьями. Возможно, потому она ответила: «Вы умрете ночью в постели!». Был ли это формальный ответ, дабы отвязаться, или француженка в действительности предрекла судьбу? Но результат был таков: Пулкова возвратилась в Москву и перестала спать ночами. Спала днем, а ночами играла в преферанс. Еще и шутила: «Ленорман дала мне дельный совет: найти свою склонность к какому-либо делу. Вот я и нашла – преферанс!».

В 30-х годах XIX века появился в Москве и еще один богатый оригинал, ездивший в молодые годы в Париж и зашедший там в салон мадам Ленорман. Был он человек известный, много жертвовавший на благотворительность, может, потому никто из рассказывающих о нем не упоминает его имени. Так вот этот оригинал также получил от Ленорман свое пророчество. Вначале она рассказала ему много чего правдивого о его прошлом, после еще больше реального о его настоящем. Но его интересовало будущее. Мария вновь разложила карты и проговорила: «Жизнь ваша будет обеспеченной, хотя и сумбурной». Но ведь для русского человека важно потаенное. «А как я умру?». Мадемуазель сложила карты: «Могу вас предупредить: вы умрете в своей постели!». Российский оригинал побледнел: «Как? Когда?» – «Когда ляжете в постель!» – услышал он ответ.

«И вот с тех пор, – как написал в своей легендарной книге «Замечательные чудаки» Михаил Пыляев в конце XIX столетия, – мягкая перина, подушки из лебяжьего и гагачьего пуха, шелковые одеяла были брошены и вынесены из квартиры, чтобы такие дорогие сердцу предметы его не соблазнили. Напрасно друзья смеялись ему в глаза, упрекая его в легковерии… Но слова гадалки звучали в его ушах хуже погребального колокола.

Образ его жизни неузнаваемо изменился: он проводил ночи в обществе, потому что ему было скучно без общества, тяжело и невыносимо отдыхать в полусогнутом положении более часа».

С раннего утра для московского оригинала уже закладывали карету, в ней он и отдыхал, засыпая на воздухе, или отправлялся с визитами в дома, где все знали, что он прикорнет где-то в уголке – но только на стуле или на табурете. Боже упаси, не на диване или софе!

Короче говоря, он шел на все, дабы избежать своего мрачного предсказания. И стоит отметить, что пожил он достаточно – полвека. Но как-то раз после очередного семейного скандала ему стало плохо. Родственники и слуги вознамерились все-же уложить его в постель. Бедняга сопротивлялся, как мог. Уставшие слуги разбрелись. А барину, сидевшему укутанным в кресле, к утру стало лучше. Да вот незадача: пришел доктор и приказал силой уложить его в постель. Больного и перенесли насильно. Но лишь только положили – он и отдал богу душу. Получается, снова Ленорман сказала правду.

Но есть в историях о не спящих ночами особенный рассказ – легенда о самой известной «неспящей» – петербургской красавице Авдотье Голицыной, которую современники называли Княгиней Ночи.

Правда, история умалчивает, Ленорман или кто другой напророчил блистательной русской аристократке, что смерть застанет ее ночью в постели неприбранной, но Авдотья Голицына вернувшись из Парижа начала вести абсолютно ночной образ жизни: принимала гостей, давала обеды, устраивала балы. Днем же отсыпалась, справедливо считая, что обманула судьбу. По такому образу жизни она стала достопримечательностью туманного Петербурга. Лучшие люди России – от блестящих представителей высшего света до талантливых поэтов, живописцев и «прочих гениев» – готовы были сложить к ногам прекрасной Княгини Ночи хоть жизнь, хоть честь. И судьба этой женщины достойна того, чтобы ее вспомнить…

Зимние ночи в Петербурге долгие. Весь февраль 1818 года метет метель. Ветер воет по пустым улицам. Горожане пораньше на боковую укладываются. И только огромный дом на Большой Миллионной улице каждую ночь призывно зажигается отблеском сотен свечей. Весь Санкт-Петербург знает: тут проживает таинственная красавица – княгиня Авдотья Ивановна Голицына. Лучшие мужчины обеих столиц России, да и не только России, готовы сложить сердце к ее ногам. Но говорят, она ко всем равнодушна – настоящая Снежная королева.

Странная женщина и странное жилище! Весь день в особняке на Большой Миллионной тишина, сумрачные окна тяжелыми портьерами завешены, но к ночи дом оживает: портьеры раздвигаются, во всех комнатах зажигаются люстры, слуги высыпают на улицу с золотыми канделябрами, так что Большая Миллионная мерцает огнями, будто один огромный бриллиант. В полночь к дому съезжаются кареты. Собираются гости. И ровно в два часа ночи начинается парадный обед.

Как только господа изволят рассесться за огромным инкрустированным столом на две сотни персон, их слуги занимают места на людской половине, где их также ждет отменные угощения. Но, и закусывая, слуги боязливо оглядываются, крестятся, негромко обсуждая хозяйку дома и странные порядки, заведенные ею.

В один из вечеров в дворницкой бывалым кучерам пришлось успокаивать слугу, впервые привезшего своего господина на Миллионную.
«По ночам добрые люди спят, одни упыри бродят! – истово осенял себя крестом кучер. – Может быть, ваша княгиня – ведьма? Мужиков привораживает? Не дай господь! Ведь мой-то хозяин совсем мальчишка – 18 годков только». Бывалые кучера интересовались, посмеиваясь: «А ты кого привез?» Кучер снова крестился: «Пушкина Александра Сергеевича!».

Княгиня вошла в свой будуар, тщательно прикрыв дверь. Хороший все-же выдался денек, верней, ночка! Давно она так не веселилась: у юного Александра Пушкина тысячи забавных историй в голове. И сам он забавный – нетерпеливый, горячий. Пишет хорошие стихи и княгине заявил: «Вы, Эудокси, моя муза!».

Пришлось поправить мальчика: «Я русская, Александр. И не к лицу мне «французиться», как болонке! Никакая я не Эудокси, а обычная Евдокия. А если хотите быть со мной в дружбе, зовите Авдотьей».

Княгиня улыбнулась, вспоминая. Еще пятилетней девочкой она объявила домашним: «Я – Авдотья!».

Вначале все пришли в изумление. На протяжении целого года пытались перевоспитать и переименовать упрямую девчушку. «Вы, Эудокси, имеете честь происходить из знатного дворянского рода! – всплескивала руками гувернантка-француженка. – А все барышни знатных родов должны зваться по-французски. Вы же не деревенская девчонка, а барышня!» – «Не хочу! – кричала 5-ти летняя барышня. – Я – Авдотья!».

Возможно, и отчитали бы девочку за подобное упрямство, а возможно, и наказали бы, да у кого поднимется рука на сироту? Родители крошечной Авдотьи – действительный тайный советник, сенатор Иван Михайлович Измайлов и его жена, урожденная Александра Борисовна Юсупова, – уже умерли к тому времени, оставив своих двух дочек – Дуню и ее младшую сестру круглыми сиротами. После смерти родителей девочки жили в Москве у дяди – Михаила Михайловича Измайлова, московского градоначальника. С ним же потом переехали в Петербург.

Но и дядюшка Михаил Михайлович, покричав и посерчав на старшую племянницу, назвавшуюся таким просторечным деревенским именем, в конце концов смирился. Упрямства Авдотье с детства было не занимать – во всем она привыкла держать свой верх. Решила, к примеру, в десятилетнем возрасте, что станет учиться истории и математике, как мальчики, и уговорила-таки дядю нанять преподавателей. Пока младшая сестра разучивала контрадансы и кадрили, старшая, ничуть не стесняясь, решала математические задачки. Да, много гонору в ней было. Жаль, в главном не смогла судьбу переупрямить…

А все Павел! Во всей чехарде ее жизни виновен этот сумасбродный император. Дорвался до власти и давай чудить. Во все вникал: сколько пуговиц на мундир пришивать, сколько раз дамам в Летний сад гулять выходить. Сам начал женить подданных по своему усмотрению. Вот и облагодетельствовал 19-ти летнюю Дуню – выдал в 1799 году замуж за князя Сергея Михайловича Голицына, своего любимца. Конечно, этот Голицын несметно богат, молод – всего-то 25 лет. К тому же всячески обласкан властью – действительный тайный советник, кавалер высших орденов России.

Но ведь и Дуня Измайлова не с улицы: ее отец также был в чести, да и богач дядюшка отписал ей половину состояния. А уж в высшем свете Авдотья своей красотой да статью вообще грандиозный фурор произвела, на самых значимых балах в обеих столицах блистала. На одном из таких балов в Петербурге она увидела своего будущего мужа – с лица спала, остолбенела. Мозгляк! Росточку небольшого, глазки прищурены, ручки дергаются – чистый паучишка. Как за такого замуж идти?! Но разве откажешь? Ведь царская милость, пропади она пропадом!

Да вот лишь свадьбу сыграли, взбалмошный Павел охладел к любимцу. Довелось Голицыным за границу бежать. Пока путешествовали, муж где-то поотстал, а сама Авдотья помчалась по Европе. Париж, Берлин, Дрезден падали у ее ног. Немудрено – с ее-то красотой, да с деньгами, да еще с умом. Говорили, он у нее острее бритвы.

На «русские приемы» княгини Голицыной съезжались самые записные острословы, включая мадам де Сталь. А как-то «фаворитка Европы» знаменитая мадам Рекамье потащила русскую подругу к гадалке. Авдотья до сих пор помнит: в Париже солнечный день, но в салоне гадалки полумрак от тяжелых задернутых штор. Гадалка, еще не старая женщина, но уже тучная и одутловатая, раскладывая карты, смотрит на бриллианты русской красавицы и неодобрительно говорит: «К чему столь наряжаться, мадам? Все равно смерть застанет вас ночью во сне неприбранной!».

Авдотья ахнула, но нашлась: «Незваная гостья не застанет меня неприбранной! Не буду спать – стану жить вечно!».

Так она стала Princesse Nocturne – Княгиней Ночи. Что ж, по ночам все не как днем: шутки тоньше, люди мягче, мысль острей. Ночь – время тайн и волнений. Но на пустой флирт Авдотья не согласна. Ей интересно другое. И потому в свой салон она приглашает только «умные головы» – поговорить о странных вещах: смысле жизни, философских идеях, открытиях в науке. Да разве сравнится с пустыми любовными играми затейливая игра ума?! Одно, правда, плохо: самые приятные игры надоедят, если они не на родном языке!

Освобождение пришло в 1801 году – внезапно не стало ненавистного Павла I. Найдя мужа в Дрездене, Авдотья объявила: «Наш брак недействителен! Я считаю себя свободной!».

Это был необычайно смелый и дерзкий поступок, ведь жена при любых обстоятельствах обязана была следовать за мужем и жить в его доме, или ей грозила общественная обструкция. Но дерзкой и упрямой Авдотье было плевать на мнение других людей. В Россию она возвратилась без своего постылого мужа. Купила особняк на Большой Миллионной улице, заодно выкупив и земли соседей – чтобы никто не мешал жить. И удивительно: общество закрыло глаза на ее дерзкое поведение. Да и как иначе? Ведь весь цвет петербургской знати в первый же месяц засвидетельствовал ей свое почтение. Культурная элита вообще вознесла ее мужество и красоту на пьедестал. Жуковский, Карамзин, Вяземский – все по первому зову неслись в салон Княгини Ночи, готовые не спать до утра, а говорить, музицировать, читать свои последние сочинения.

А как-то княгиня услыхала чей-то смех: «Брат мой никуда не ездит, потому что опыты по химии проводит да задачки по математике решает! – Это молодой красавец князь Петр Долгоруков, дипломат и приближенный нового царя Александра I, рассказывал о своем младшем брате. – Представляете, женщины души в нем не чают, а он им лишнего комплимента сказать не соизволит. Сама Жозефина, супруга Наполеона, увидев его в Париже, пока он был там с дипломатической миссией, положила на него глаз. Еще бы – ведь мой брат стал полковником в 1800 году, когда ему только-только стукнуло 20 лет. И что же? Этот лихой вояка любой свободный день готов проторчать за письменным столом – все чертит свои математические формулы и сокрушается, что наш батюшка отдал его в армию и не разрешил заниматься наукой!».

Авдотья была поражена. Неужто есть еще кто-то, кому интересны не балы и светские сплетни, а математические задачи да химические опыты? Не ученый или педагог, а человек ее круга?.. На другой же день Михаил Петрович Долгоруков получил приглашение в салон Княгини Ночи. Ровно в полночь она увидала, как высокий, могучий русоголовый красавец поднимается к ней по лестнице. Ее огромные темные глаза стали еще темней, когда он подошел ближе, склонился к руке. Он был менее красив, чем брат, но более мужествен: ведь он – герой Аустерлицкого сражения, награжденный золотой шпагой с гравировкой «За храбрость». Весь обед Михаил сидел подле хозяйки, рассказывал о том, как еще до Аустерлица слушал лекции в Сорбонне. Ведь хоть родители и отдали его на военную службу, сам он хотел заниматься химией или математикой. Быть ученым – это ли не высшее счастье?

Под утро, когда гости разошлись, Михаил с Авдотьей все еще сидели за столиком у окна и писали что-то по очереди на листах бумаги. Уже потом, когда Долгорукий все-же убежал на службу, Авдотья поняла: вдвоем они решили уравнение, над которым сама она билась многие годы. Или это было не уравнение, а формула любви?..

К концу 1806 года Авдотья решилась на официальный развод. Ненавистный муж стоял около ее кресла и задумчиво гладил собственные манжеты. «Прекрасно, Эудокси! – гнусаво протянул он на французский манер. – Ты мне изменила. Но что ты хочешь от меня? Чтобы я держал свечку?». Авдотья ахнула: «Как пошло!». Голицын передернул плечами: «А в 26 лет влюбляться не пошло? Ты же почти старуха! Попомнишь мое слово: твой любовник скоро бросит тебя!».

Никогда! Из всех походов Михаил шлет страстные письма. Авдотья ждет их с замиранием сердца. Ведь письма – знак: Михаил жив. Это главное! Уж много лет она не спала по ночам, но теперь она не спит и днем. Страхи, воспоминания, тревоги кружатся в голове. Михаил воюет с Наполеоном. В военном ведомстве Авдотье сказали, что его военные таланты незаменимы. 1807 год — он стал самым молодым генералом в русской армии. Это, конечно, замечательно! Но что Авдотье до этого?! Только страх и бессонница… Кончается одна военная кампания, начинается другая. Остается лишь молиться: только бы Михаил вернулся! Авдотья готова жить с ним невенчанной, пусть свет злословит. Она готова изменить ночной образ жизни, пусть ей придется умереть. Только бы он возвратился…

К концу лета 1808 года началась «шведская кампания». Долгорукова отправили командиром Сердобольского отряда. В жаркие августовские дни кампания шла вяло… В Петербурге также стояла жара. Набережные и мостовые плавились на солнце. Не спасала даже ночь. Все, кто мог, разъехались из города. Авдотья осталась – как уехать, если постоянно ждешь вестей? В тот день она не могла уснуть – душила жара и странное предчувствие. Прищурив глаза, она смотрела, как садится солнце. Неожиданно ей показалось: огромный огненный шар треснул и взорвался. Или что-то взорвалось перед мысленным взором Авдотьи? Она схватилась за голову и вдруг осознала – произошло что-то ужасное!

А в это время на далеком поле боя под Индесальмом выстрелила пушка. И Михаил Долгоруков – храбрец, весельчак, любимец всей армии – упал навзничь: его разорвало ядром.

«Красавец князь Долгоруков был человеком необыкновенного душевного такта, отменного воспитания, сугубо сведущий в истории и в науке математической, ума быстрого, характера решительного и прямого, сердца добрейшего и души благороднейшей» – так писал о нем современник. И еще: «Если бы он был жив, то стал бы героем России…».

С того времени минуло десять лет. Но разве время измеряется годами? Княгиня Голицына вздохнула: время измеряется страданием! Нет, никто не видел ее плачущей – она не доставила злопыхателям такого счастья. И разговоры о ее печальном романе давно угасли. Петербург признал, что красавица княгиня – свободная женщина, живет необычной жизнью, избегает подруг, предпочитая друзей-мужчин. Ее ночной салон по-прежнему место, куда все стремятся, но допускаются только избранные.

Конечно, милому сорванцу Александру Пушкину Авдотья пошлет еще не одно приглашение. Она ведь наслышана о таланте и пылкости молодого поэта. А вчера Андрей Карамзин, сын великого русского историка, прошептал ей: «Пушкин влюблен в вас смертельно! Он проводит вечера у вашего дома, лжет от любви, сердится от любви, только еще не пишет от любви».

Слава богу, Карамзин ошибался: Пушкин пишет! Он уже посвятил Голицыной оду «Вольность» и еще многие строки. К примеру:

Отечество почти я ненавидел —
Но я вчера Голицыну увидел
И примирен с отечеством моим.

Конечно, поэт должен быть пылок и влюблен. Черноволосый и кудрявый озорник, он сегодня весь вечер шептал что-то об Амуре, Психее и их волшебной любви. Это прекрасно, вспомнить прелестные древнегреческие мифы. Хотя придется объяснить озорнику Александру, что никакого «амура» у них быть не может: он только входит в жизнь, а Княгиня Ночи уже прожила свои 38 лет. К тому же «амур» ей попросту не нужен.

Княгиня присела к столику перед кроватью, открыла темно-синий сафьяновый бювар. Там хранилось самое ценное в ее жизни – листы, исписанные Михаилом: уравнения, формулы, задачки. Некоторые она так еще и не решила…

1835 год- во Франции вышла математическая книга «Анализ силы». Княгиня Голицына стала первой русской женщиной-математиком, издавшей свои труды. Так что первенство великой Софьи Ковалевской – просто красивая легенда. Судьба преподнесла Авдотье и еще один «подарок». Ее «благоверный муж» влюбился. Теперь уже он сам стоял перед женой в униженной позе и просил развод. Лепетал что-то про высокие чувства… Авдотья только плечами повела: «Влюбляться на шестом десятке? Как это пошло, Сергей!».

Развернулась и ушла. Пусть мучается!
Голицын мучился. Скрывая невозможность развода, задаривал невесту и ее родственников как мог. Братьям невесты отписал полмиллиона из личного состояния. Но невеста все равно дала ему от ворот поворот. Хоть могла бы и подождать – Авдотья согласилась-таки на развод. Правда, саму ее вся эта история уже не интересовала – Голицына уехала за границу. Там в ее салоне бывали все – от Дюма до Сент-Бева. Там выходили ее книги, записки, литературные труды. Но, когда она стала болеть, решила вернуться на родину. Распорядилась похоронить себя в Александро-Невской лавре рядом с могилой Михаила Долгорукова. Вздохнула: «Буду там, где мое сердце!..».

1850 год, 15 января — в своем петербургском доме Княгиня Ночи уснула в последний раз. Конечно, днем. Но оказалось, смерти все равно – день или ночь. Главное, что княгиня спит.

http://shtorm777.ru/ne-spat-i-zhit-vechno-ili-predskazanie-l...